Технический надзор газификации

— Отток капитала, который сейчас происходит, можно объяснить тремя причинами. Одна из них — как раз плохой инвестиционный климат. Это означает, что коррупция растет быстрее, чем цена на нефть. Об этом говорят и Сергей Игнатьев, и Дмитрий Медведев. Вторая причина — повышение социального налога. Отток капитала начался в конце прошлого года, когда, видимо, предприниматели поняли, что отмены или переноса данного повышения не будет. До этого многие надеялись, что власти такого решения не примут.

Третья причина — политическая неопределенность. Это очень интересный аргумент, потому что Владимир Путин четко дает всем понять, что собирается управлять страной в любом качестве, так или иначе. И хотя президент выдвигает очень интересные и правильные инициативы, направленные на ускорение экономического роста, на улучшение инвестклимата, на защиту в том числе и бизнесменов от коррумпированной бюрократии, в обществе назревает понимание того, что, пока Путин не ушел, Медведев эти инициативы не реализует. В то же время остается непонятным, какое будет правительство, оно может быть хуже с точки зрения инвестиционного климата, чем сейчас. Поэтому важнее не то, кто будет президентом и премьер-министром, а то, кто будет занимать ключевые посты в Кабинете министров и отвечать за конкретные направления экономической политики.

— Да, вполне возможно. Это, кстати, может быть, и стало причиной возросшей коррупции. Бизнесмен приходит к чиновнику, а тот ему: «Я не знаю, что со мной будет завтра, дайте мне срочно большую взятку, маленькая меня теперь не устраивает, живем как на вулкане». Говорят, что милиционеры перед переименованием в полицию начали брать слишком большие взятки, потому что Медведев обещал уволить (и действительно уволил) многих коррумпированных милицейских чинов при переаттестации.

— Все зависит от того, какое правительство назначат. Некоторые эксперты считают, что решения в российской экономике принимает не один человек, а 10 или 20. Возможно, но этих 10—20 человек назначает один. Вот как он назначит этих людей, так мы все и узнаем.

— Нужно смотреть на дела, а по делам вроде бы большого оптимизма нет. С одной стороны, потенциал в России в самом деле огромный, есть куда инвестировать, финансовый сектор недоразвитый. С другой стороны, история полна примеров, когда любой такой потенциал можно угробить плохой политикой, и Россия показывала такие примеры на протяжении последних столетий. Поэтому, когда речь идет о том, чтобы поставить свои деньги на вероятность того, что в стране будет разумное прорыночное правительство, люди это делать не готовы. Российский рынок акций тоже сейчас недооценен, и это, наверное, отражает тот факт, что инвесторы не готовы ставить большие деньги на то, что в России все будет хорошо.

— Для России самое главное — цена на нефть. Китай — наш ключевой импортер нефти и газа. Если будет замедление роста в Америке — а пока американская экономика показывает более слабый результат, чем ожидалось, — непонятно, что будет в Европе. А поскольку Китай — один из основных импортеров стран ЕС, то и его экономика может пострадать, и все эти вещи способны отрицательно повлиять на нефтяные котировки. Но в то же время продолжается неопределенность на Ближнем Востоке, не совсем понятно, что будет с атомной энергетикой, и это подталкивает цены на нефть вверх. Поэтому ценовую конъюнктуру на сырьевом рынке предсказать сложно, а это значит, что уровень неопределенности в экономике высокий.

— Я не вижу в этом проблемы, требующей особого внимания. Более того, это не было проблемой и в 2008—2009 годах, когда правительство решило вмешаться. Мне кажется, нет большой беды в том, что предприятия займут денег, потом обанкротятся, а их активы перейдут западным компаниям. Я не вижу никакого отличия российских кредиторов от западных.

Решение занимать деньги — это решение каждого инвестора, каждого предпринимателя. Если он считает, что у него есть сильный бизнес-кейс, хороший проект, то он несет за него ответственность. Если кредитная организация дает ему деньги, она тоже просчитывает вероятность того, что не вернет их, а получит вместо них активы, и здесь не должно быть никакой дискриминации применительно к российским или западным инвесторам. С другой стороны, конечно, такого рода заимствования влияют в итоге на курс рубля.

— Это абсолютно правильная мысль. В нормальной экономике проектным финансированием занимаются банки, иногда используются финансовые рынки, тут нет ничего страшного. Другое дело, что в России есть проблемы с защитой прав собственников и кредиторов. Банк может профинансировать проект, а потом выяснится, что суд принял решение, которое позволило вывести активы, и подобных решений в последнее время было много. И я, как член совета директоров Сбербанка, к сожалению, знаю о том, что ему приходится очень тяжело. Даже такому политически влиятельному банку сложно добиваться справедливых решений в судах. А люди выводят активы, как в 1990-е годы.

— Да, в судебной системе и в правоохранительных органах. Иногда судебное решение есть, но оно не исполняется, иногда есть решение о начале следствия, но следствие не ведется.

— Банкам интересно этим заниматься, но, к сожалению, не всегда из-за рисков судебной системы и правоохранительных органов такие проекты приносят прибыль.

— Сейчас можно сказать, что рост будет выше, чем 4%, потому что цены на нефть выросли, рост даже может составить 5%. Но мог быть и больше. Главный сдерживающий фактор — это плохой инвестиционный климат, а также всепроникающая хроническая коррупция, как называет ее президент Медведев.

Полный текст: Банки.ру